Вот такой романчик я начала писать когда-то....
---
"Белые стены… как давно в моей жизни эти белые, неровные стены. Я вижу их каждый день и не вижу ничего больше. Сколько прошло времени? Я не знаю сколько. Мне не с чем сравнить. Моя память конечна. Она заканчивается, как эта белая комната заканчивается потолком, выше которого ничего нет. Для меня нет… Я лежу, сижу и думаю пустыми мыслями. Они вылетают через форточку туда, где заканчивается моя память. Они становятся недосягаемыми.
Когда я закрываю глаза, я вижу белый камень, летящий на меня. Он летит медленно и долго, но я уже знаю, что им закончилась моя жизнь. Он снится мне в кошмарных снах, он вездесущ, он такого же цвета как стены, как потолок, как и все в моей жизни. Он возникает из неоткуда. Вначале он не виден, он сливается со стенами, и вот он уже летит на меня. И боль… словно материализовавшееся эхо ударяет по моей голове. Я закрываю глаза, но камень еще долго не исчезает…
Ко мне приходят люди, он идут один за другим и тогда мой взгляд приживается на их одежде. И тогда я не вижу камня. Мне кажется, что он все равно есть, но эта одежда – синяя, красная, голубая… защищает меня от него и я почти спокойна. Я могу не думать я наслаждаюсь своим безмыслием. Я не хочу отсюда уходить, для меня нет другого мира – у меня есть я, камень, белая простынь и… Нина."
читать дальшеСегодня опять пришел Ив. Он долго готовился, прежде, чем заглянуть в палату. Пытался успокоить сердце, которое бьется как-то через силу, когда он видит Ло в таком состоянии. Ив пытается найти подтверждение тому, что жизнь продолжается, что ничего не поменялось. Он вдыхает запах лекарств, поворачивает голову и видит курящую на лестнице медсестру, которая неотрывно смотрит на красные гвоздики в его руке и, как кажется ему, ухмыляется. Что ж, это по-своему взбодрило его. Он еще раз смотрит на гвоздики, зачем-то поправляет галстук и решительно толкает дверь.
- Ло, я тут решил…., начинает он и видит, что постель пуста.
- Черт бы тебя побрал, Ло, куда же ты пропала?
- Обожди – отвечает голос с соседней кровати
- Нина, ты… я ждал всего, что угодно, только не этого
- Ну она просто отошла, сейчас придет, сядь, пожалуйста. Ты испугался – она засмеялась – ты испугался Ив, да? Ты испугался, что больше никогда ее не увидишь. А она - нет, она бы не испугалась этого, ты понимаешь? Ты понимаешь, что ей нет дела до того, пришел ли ты, что принес.
- Нет, Нина – голос Ива дрожал – она меня помнит - сказал он неуверенно.
- Это вопрос?, - Нина отвернулась к стене и шумно вздохнула. Она больше не хочется с ним разговаривать, она устала.
Ив закрыл лицо руками, и перед глазами запрыгали разноцветные колечки и полосочки. Он вспомнил, что у Ло иногда не бывает этого, просто белое пространство, и испугался. Как можно так жить? Разве это жизнь? У него есть работа, у него есть его кабинет, есть телевизор, компьютер, есть машина, есть его мысли, его воспоминания…. У него есть Ло. А вот есть ли у Ло он, Ив – в этом он сомневался. По словам Нины – нет, но Ив – оптимист, он не теряет надежды.
Иногда хочется все бросить, хочется однажды плюнуть и больше не вспоминать о плохом, о том, что его связывает с его прошлым. Добровольно выбросить из памяти Ло, ее семью и попутно очистить память от прочего хлама, который мешает ему жить. Забыть собаку, которую он нарочно прижег утюгом, когда ему было 15. Она тоже мешала жить, она заставляла вставать его ни свет ни заря и гулять с ней. Она доставала своим скулением во время течки и Ив не выдержал. И ни разу об этом не пожалел. Но это было неприятно, чего уж тут скрывать, это не самый удачный эпизод его жизни. И задумывался он исключительно ради последствий. Он хотел бы забыть как поругался с отцом в 18 и все то, что он ему наговорил тогда. Он не хотел все это ему говорить, но он думал о будущем, о своем будущем. Но сам разговор, как он это говорил и как отец уменьшался на его глазах – это он хотел бы забыть. Он хотел стереть из памяти, вымести, истребить покалывание горячей пощечины на его ладони. Он помнит все как сейчас: он ударил отца, но он был уже взрослым и думал о будущем. Отец мешал ему думать, но в свои 18 Ив уже имел на это право. И он смог думать, но сейчас он бы все отдал за то, чтобы кто-то подумал за него. Отец умер. Его нет, а пощечина осталась. И теперь Ив думает сам.
Скрип двери и как в тумане появляется Ло. Он видит ее впервые так, в полный рост, после того случая. На ней огромная мятая рубашка, она прислоняется к дверному косяку и смотрить на Ива серьезными глазами.
- Ло… - смеется Ив – Ло, как дела? Я хотел сказать, тебе лучше? Мама передает тебе привет и эти цветы. На самом деле, они и от меня немножечко.
Ло улыбается! Впервые за столько времени она улыбается. Она улыбается ему, Иву. Нет, он не ошибся, именно ему, ни в пространство, ни себе самой, эта улыбка принадлежит Иву.
- Спасибо… - она мешкается - Ив, да?
Ив встает на колени, лицо его искажает разочарование, потом злоба и он утыкается лицом в белое одеяло. Ло пятится обратно, в ванную, глаза полные испуга и отчаяния.
… звон закрывающийся защелки, приглушенные рыдания потерянного мужчины.
Сегодня Ло в хорошем настроении. Она сидит в кровати – к ней пришла мама. Она ее не помнит, но уже любит ее ватрушки. Мама сидит жизнерадостная, улыбчивая и ни о чем ее не спрашивает. Она говорит на темы, которые волнуют Ло сегодня, о том, чем она живет сейчас, а не жила до. Мама – хорошая, Ло ее уже почти любит.
- Что-то тяжелое, - Ло шуршит пакетом, - Ты говоришь мне это должно пригодиться?
- Конечно, Ло, это же радио, - мама смотрит то на Ло, то на содержимое пакета в ее руках
- Ты думаешь? – Ло ставит маленький приемник на тумбочку около себя и с сомнением смотрит на мать.
- Раньше..., - начинает она, тут же осекается, но видит полуулыбку на лице дочери и считает, что имеет право продолжить, - Раньше, тебе, - она говорит тише, – тебе нравилось слушать, ты слушала по вечерам… музыку, она играла у тебя в комнате почти до ночи.
После ухода мамы, Ло берет в руки приемник и думает, стоит ли пускать его в свое настоящее. Этот кусочек прошлого, а с прошлым все равно придется иметь дело, все равно придется встречаться с вещами из той жизни, потому что для других она именно продолжает жить, для других у нее есть прошлое. Этому приемнику можно довериться, он вполне себе безобидный. На него смотрит еще одна пара глаз:
- Слушай, давай включим, а? Очень уж тут тоскливо, бесшумно как-то… пугающе бесшумно.
- Нет, Нина. Я не хочу, пусть он пока просто постоит. Вот тут, - она устанавливает радио на тумбочке и поворачивает его к себе, потом поворачивает к Нине, потом опять к себе.
Все хорошо, когда приходит мама. Она ничего не требует, от нее веет спокойствием. Но это в рамках ее жизни, а жизнь Ло, как известно, сейчас заканчивается за этими белыми стенами.
Закрывается дверь, с лица женщины моментально сходит улыбка, она прислоняется к стене и плачет… плачет.. плачет без конца.
Ло рассматривает приемник. Она проводит рукой по кожаному чехольчику, нюхает ремешок и конце концов засыпает с ним в обнимку.
Нина сидит, отвернувшись к стене, и о чем-то думает. Почему она не потеряла память, как Ло? Она отчетливо помнит свое прошлое. Ее сын даже не знает, что она тут, и возможно его не интересует что с ней. Вряд ли она сможет забыть о его существовании так же, как и он забыл о том, что у него есть мать. Нине становится жалко себя. Ей было 17, столько же, сколько сейчас Ло, и она мечтала, нет, она была уверена в том, что все будет так, как должно быть у нее, потому что она - единственная на этом свете для себя. А сейчас ей 50, и она хочет сказать себе той, семнадцатилетней, чтобы та не надеялась на судьбу, а взяла жизнь в свои руки. Но Нина не может встретится с прошлым, поэтому она решает сказать обо всем Ло. Чтобы Ло не надеялась на некоего ангела-хранителя, чтобы она прямо сейчас начинала жить и ни за что не пускала жизнь на самотек. Как можно учиться на своих ошибках, если нет возможности их исправлять? Когда она, Нина, отсюда выйдет, то совсем потеряется в этом мире. Она не видит смысла жить дальше.
Ло просыпается от грохота, она вскакивает на постели и оглядывается вокруг. Нины нигде нет. Ее нет ни в кровати, ни на стуле, ни около окна. Из-за гноя глаза видят все как в тумане. Ло плетется в ванную, в надежде найти Нину там. Она открывает дверь, смотрит на кран, потом в душевую кабину – Нины нигде нет. Она открывает воду и промывает глаза. Теперь она плохо видит из-за воды. Ло выключает воду и идет в комнату за полотенцем, вытирается, и мир, состоящий из белых стен и вида из окна, предстает в виде четкой картинки.
Она садится на кровать, задевая ногой за что-то тяжелое и жесткое. Это приемник. «Так вот что упало» - догадывается Ло и с облегчением вздыхает. Но ей становится не легче, в палате по-прежнему как-то странно холодно и тихо. Ло страшно.
Дверь тихонечко открывается и из-за нее выглядывает букет гвоздик. Это же Ив! Ло сейчас как никогда рада его появлянию и хлопает в ладоши. Ив тоже не ожидал такого приема и его радости нет придела.
- Ло, это от мамы. Ничего не говори. Я знаю, что ты ее не помнишь… конечно, ты же видела ее всего раз. Ну да ладно, все, все, я прекращаю, я молчу. Я молчу а ты говори, - Ив выжидающе смотрит на Ло.
- Чего говорить-то?, - Ло напряженно смотрит в сторону окна, но тут вспоминает о приемнике – Слушай, поможешь мне его включить?
Ив деловито разглядывает радио, снимает с него кожаный чехольчик.
- Ло, да это же древность. Я тебе принесу магнитолу, по ней можно слушать и кассеты, и диски, и радио. Выкинь это барахло, я тебя умоляю, Ло. Не впускай его в свой чистый, ничем не засоренный мозг!, - Ив смеется, он чувствует, что удачно сострил.
- Мне мама принесла, - чуть слышно говорит Ло.
- Мама!!! Ну и что?, - в Иве нарастает гнев, - для тебя же все равны, или не так? Какая разница кто принес? Какая разница кто?! Я тебя спрашиваю!
Ло закрывает лицо руками, чем громче кричит Ив, тем сильнее стучит у нее в голове, каждый крик буквально бьет по макушке, по лбу и в висках. Ив продолжает:
- Я принесу тебе тоже. Ло, послушай, я принесу тебе магнитолу. Даже кассеты принесу. Ты будешь пытаться ее включить? Слушай меня Ло, - он пытается оторвать ее руки от лица, Ло совсем слабенькая, поэтому у него это легко получается. – Я принесу, вот увидишь, Ло. Только ты ведь даже не взглянешь, ты даже не посмотришь, она так и останется стоять тут, около кровати.
Он тычет пальцем в пол. У Ло в глазах ужас, она не может произнести ни слова. Язык онемел у самого основания, в голове все смешалось. "Кто это? Молчи, молчи!!" В голове словно большое сердце сотрясает сознание: «Бум, бум, бум». Ей хочется сказать: «Прекрати кричать, не кричи!», но она не может. Ло забыла как произносятся звуки. Ей хочется одного: Тишины. А Ив разгорается все сильнее, его гнев охватывает пространство со скоростью геометрической прогрессии.
- Ты не помнишь меня, ты не помнишь мою мать. А знаешь почему? Потому что ты не хочешь, ты не хочешь вспомнить. Потому что тебе не интересно, потому что ты не любишь, ни меня, ни ее. Ты меня никогда не любила, только говорила, что любишь. Я видел, я все видел, Ло, я чувствовал. Ладно..., - он отворачивается к окну, вздыхает и начинает снова – Ладно, Ло, ты не помнишь меня. Меня, который так мало значит для тебя, меня, которого твои глаза в упор отказываются видеть. Не говори, что ты не живешь прошлым, ведь ты осталась той же. Ло, ты осталась такой же безучастной к моей персоне.
- Ладно, ты не помнишь меня, но как, - он переходит на зловещий шепот – Как ты не можешь помнить родного брата? Ты не можешь его не помнить, Ло.
Ив перестает себя контролировать, он зол на свои руки, которые хватают слабую, ничего не слышащую девушку за плечи и начинает трясти. Он трясет повторяя одно и то же: «Ты не можешь не помнить, не можешь не помнить брата, ты не можешь не помнить, Ло, Лоооооооооооооооооооооооооооооооооооо!!!!»
Если бы здесь была Нина, он бы не посмел, но Нины здесь нет. Ее нет ни здесь, ни на улице, ее нет нигде. А если бы Ло вошла в ванную еще раз, она заметила бы на полу пятна крови.
До чего же пусто стало в палате без Нины. Кажется, Ло перестала спать по ночам. Теперь она слушает радио, но не для того, чтобы послушать музыку, а просто, чтобы убить тишину. Все звуки, вместе с потрескиваниями и поскрипываниями – для нее просто шум. Но он ей необходим. Ло прислоняет радио к самому уху и тонет вместе с ним под одеялом. И никто не слышит этого спасительного шума, кроме нее.
Ло слушает и смотрит, слушает звуки и смотрит в темное пространство вокруг себя.
В одну из таких ночей она чувствует на себе чью-то руку. Ло осторожно выглядывает из-под одеяла, еще сильнее прижимая к уху приемник.
На кровати сидит человек, она видела его несколько раз в столовой, ведь она уже неделю сама ходит есть, и ее жизнь расширилась в пределах больницы. Ло совсем не пугается, она скорее удивлена. У человека аккуратно - встревоженный вид: грязные, жирные волосы аккуратно зачесаны на бок, очки сильно увеличивают и без того округлившиеся глаза, они выражают ни то возмущение, ни то испуг.
- Простите, - начинает он – Но я не могу вас не предупредить. У меня есть информация для вас, очень важная.
- Что?, - шепчет Ло, еще сильнее прижимаясь к радио
- Это может вас заинтересовать, - мужчина приглаживает волосы и оглядывается по сторонам
- Ну??, - Ло перешла на громкий шепот – Ну говорите же, здесь никого нет.
- Не могли бы вы сделать потише, у меня важная информация
- Я не могу, говорите так.
- А между прочем, приемник усугубляет ваше положение. Я уверен, они уже знают все. Они знают все про вас.
- Что знают? - теперь уже Ло держит приемник двумя руками.
Наконец мужчина начинает свой сбивчивый рассказ.
- Везде жучки! Они все прослушивают. Меня тоже посадили сюда из-за правды. Они ждут, что я опять начну говорить. Смотрите, ведь даже приемник вас не спасет, он не сможет заглушить. Они все записывают, а потом выделяют ваш разговор из всего шума, путем наложения звуковых волн того же модуля, но противоположного знака. Немедленно выключите радио, у них есть вся аппаратура, а вы только облегчаете им работу. Вы заблуждаетесь, я вижу как вы заблуждаетесь, и я вас прошу, верьте мне.
Ло не может говорить, она слушает и просто пытается понять, что ей говорит этот человек. «Выключите радио!» – единственное, что она уяснила, и когда он ушел, она вытаскивает из Радио батарейки. Стало тихо и тогда, впервые за ее короткую жизнь ей захотелось на улицу. Ло смотрит на неподвижные шторы на окне и принимает решение: Завтра она откроет для себя мир.
Зеленые шторы, так и не впустившие в палату солнечный свет и краски улицы, две кровати, укрытые тяжелыми покрывалами, бывшие в свое время тоже шторами, лампа, с пластмассовым плафоном, слишком маленькая для такого белого потолка (именно с этой лампы начинал свой долгий путь белый камень, и именно его размера не хватало для того, чтобы камень падал где-нибудь в другом месте), две потертые деревянные тумбочки с открытыми дверцами (Ло как-то занозила палец, схватившись за край), пустая банка, в которой посменно прибывали гвоздики (Ло не обращала на них внимания, а сейчас без них палата стала бесформенной), пустой графин, три пыльные белые салфетки, кожаная сумка.., слеза, медленно сползающая по ней.
Ло сидит на самом краешке кровати с огромной сумкой, и медленно осматривает комнату. Иногда изображение искажает пелена слез, но она смотрит не моргая. Ей хочется бесконечно продлевать это мгновение. Вот она, еще тут, пока это еще только слова, что она уедет. Она тут, здесь и сейчас, а когда закончится этот миг – она не знает, хотя это зависит только от нее. Ло должна принять первое решение – просто встать. Именно с того момента как она встанет, для Ло начнутся трудные времена. Она начнет жить в живом мире, не профильтрованном, а самом настоящем.
Из сумки шумит радио. Первый раз она вслушивается в этот шум. «Просто шум» ей теперь не нужен. Ella Fitzgerald поет свою «Tain’t what you do», но для нее это пока просто песня.
Еще вчера она мечтала о фотографиях, которые она будет рассматривать, об улице и магазинных прилавках – она о них знает, но не помнит. Хотя, Ло стала старше – теперь она может отличить человека, совершенно незнакомого, от человека, которого знала Она в прошлой жизни. Она теперь знает «Тайну неизменных гвоздик Ива» – врачи советовали разнообразие вводить постепенно. Поэтому все приходили в одних и тех же одеждах и приносили одни и те же вещи. А приемник… он был спланирован врачами за 2 недели «перед выходом на сцену».
Вчера Ло было смешно, потому что жить нужно было в далеком «завтра», а теперь завтра стало сегодня, и ей хочется, чтобы Ив еще раз принес гвоздики, а она как обычно зарылась под одеяло.
На стуле, радом с кроватью сидит Ив. Сегодня он ничего не принес, потому что «все подарки ждут дома». Он думает о том, что все-таки их с Ло ждут отличные времена. Он в ее жизни – с самых первых минут. Да, она не помнит их первую встречу, она не помнит гигантского шоколадного ежика, которого Иву пришлось вести на тележке, потому что он не влезал в дверной проем машины. Ло не помнит их первой ночи, правда это случилось не ночью, но так принято говорить. Но ведь есть и плюсы. Она не помнит тех ужасных ошибок, которые Ив всегда признавал, но последнее слово оставалось за Ло. Она не помнит его ухмылок, пренебрежительный тон «Только не реви», не помнит ту околесицу, которую он нес будучи в изрядном подпитии прямо у дверей ее квартиры, как его потом стошнило (там же и тогда же). Теперь у Ива есть возможность исправить все это, все эти «неисправимые» ошибки. Он воодушевлен и строит планы.
Мама стоит у окна и глядит на шторы, не осмеливаясь их открыть. Она тоже ничего не принесла, потому что «уже накрыт стол, а там столько всегооооо!!». Она воспроизводит в памяти все, что сказал врач. В голове вертится одна фраза: «Не дай Бог ей снова удариться головой». Это единственное, что следует запомнить, остальное приходит со временем. Нужно научиться ее чувствовать и понимать. И еще: «Не гоните ее. Она должна сама встать и пойти. Соберите все вещи, дайте ей понять, что все зависит только от нее».
На кровати Нины сидит Тим. Ему всего 9 лет, но он понимает, что враждебный тон, по отношению к сестре сейчас нужно оставить при себе. И вообще, лучше помолчать.
Тиму скучно. Он ни о чем не думает, просто сидит и ждет.
Ло дергает дверную ручку. Ей дали ключ, она повернула его уже несколько раз, но дверь не открывается. Мама, Тим и Ив стоят в стороне и улыбаются. Наконец, дверь поддается и Ло буквально врывается в квартиру. Кругом темно, она еле стоит и думает только о том, чтобы скорее лечь в постель. Ей не хочется разочаровывать маму и Ива, но в голове только одно: «Спать». Она проходит в комнату под шквал аплодисментов. За огромным столом сидят люди. Ло хочется обратно, в больницу, лежать на «своей» кровати под шум приемника. У сердца скребется ужасное чувство: очень хочется домой, но туда нельзя попасть. Как будто дом сгорел, его уже нет в том виде, в котором она считала его своим домом. То есть, возвращаться по сути некуда, дома нет.
Вчера Ло надеялась, что она «вернется домой», а оказалось, что она «покинула свой дом». Ее усаживают за стол, наливают сок, какая-то женщина накладывает салат и улыбается… все зубы измазаны губной помадой. Ло неприятно, ей не хочется есть то, что она накладывает. Ей вообще не хочется есть.
Встает отец семейства, произносит тост. Ло знает, что нужно послушать, но у нее нет сил соображать. Глаза закрываются, откуда-то из ушей наступает, еще пока чуть слышная головная боль. Взгляд скользит по столу, потому что если смотреть перед собой или вверх, то голова болит еще сильнее. Она толкает женщину, с измазанными зубами и говорит, что пойдет спать. Все замолкают и смотрят на Ло. Ей все равно. Она встает и идет, ей не хочется думать, почему все с таким напряжением смотрят, будто чего-то ждут. Она открывает дверь (как хорошо, что хоть здесь нет замков), видит кровать и проваливается.
Ло уже не слышит выкрики «Ты молодец» и «Браво, Ло», потому что спит. Она еще не знает, что сегодня для нее тоже не обошлось без маленькой победы - она лежит на СВОЕЙ постели…
Ив смотрится в зеркало, но не видит себя. Сейчас на первом плане его мысли, и то что видят глаза, мозг не обрабатывает. Он стоит у зеркала скорее по привычке, чисто механически, и стоит у него всего 2-3 секунды. В этом зеркале он не видит ни себя, ни мать, которая вошла и стоит в дверях.
- Ты уходишь? – она держит в руках губку для мытья посуды, с которой пена ползет вверх по рукам. Почему она ползет вверх? Это противоречит всем законам физики. Но никто из них не анализирует этот факт
- Мама, - Ив раздражен – да, я ухожу.
- Куда?
- Это имеет принципиальное значение? – Ив хочет добавить что-то еще, но потом передумывает и смягчается.
- Мне кажется, сейчас ее не стоит беспокоить, может лучше не ходить к ней так часто?
Эх, ни к добру мать затеяла этот разговор. Ив может быть с ней и побеседовал бы, но не сейчас. Только ни в этот раз. Сегодня – не просто визит, он слишком долго его планировал и продумывал, чтобы обсуждать, не говоря уж о том, чтобы вовсе его отменять. Он хочет, чтобы мама ушла, чтобы она шла домывать посуду и не стояла тут, вот так, не смотрела встревоженным взглядом и ничего от него не ждала. Он хочет выгнать ее из комнаты, но понимает, что не хочет с ней ругаться. Ив терпеть не может, когда на нем висит чья-то обида, тем более, если это обида самого близкого человека. «Она ничего не знает, она хочет только хорошего»
- Мам, я схожу сегодня последний раз, предупрежу, что потом долго не приду, а завтра буду дома.
Все. Он пообещал, что завтра будет дома, он готов пообещать что угодно, лишь бы она ушла. У нее есть дело – она моет посуду. Но мама не торопится, напротив, она заходит в комнату и садится на стул. Пена с рук поползла обратно и стала капать на пол. Ив в отчаянье.
- Ну давай, аккуратнее там. Не иди с пустыми руками, зайди в магазин, купи что-нибудь сладкое.
Ив понимает, что она не уйдет отсюда, пока Ив не покинет квартиру. Вот она, сидит и хочет проводить его.
- Слушай, мам, я что-то пить хочу. Не могла бы ты сбегать на кухню за соком. Я только выпью и пойду.
- Сбегай за соком…, - передразнивает его мать – Я уже не в том возрасте, чтобы бегать. Сбегай сам!
Ив стоит и не знает как быть. Неужели все сорвется из-за такой дурацкой случайности?
- Если тебе не нужен сок за 3 секунды, то я «схожу» конечно, - мама встает со стула и плетется на кухню.
Ив, не ожидавший такого поворота, весь трепеща, подбегает к тумбочке, достает оттуда маленькую коробочку и спешно засовывает в карман. «Супер!», - восторгается он и с облегчением вздыхает.
Ему открывает Тим и прямо с порога спрашивает:
- Ну что, принес?
Ив забыл. Его как будто парализует. Он забыл принести Тиму свою коллекцию наклеек, которую обещал.
- Тим, прости.. Я не знаю как это вышло. Я помнил-помнил, а потом меня совсем сбили с мысли. Я едва ли не забыл..., - он резко обрывает голос, потом продолжает наигранно беззаботным тоном – Представляешь, чуть не забыл зачем иду.
- Нууу, я так и знал, - Тим отворачивается и плетется по коридору.
- Но я принесу, - догоняет его Ив и хватает за локоть – я тебя когда-нибудь обманывал? Просто сегодня такой день, понимаешь? У меня важный разговор с твоей сестрой.
Ив стал прощупывать слова и искать лазейку, чтобы вывернуть разговор в свою пользу. Чтобы Тим уяснил, что ему никак нельзя появляться в комнате Ло, пока он, Ив, не уйдет.
- Понимаешь, малыш, мне очень нужно с ней поговорить, - он делает серьезное лицо – С тобой ведь можно говорить по-взрослому, правда?
- Конечно можно, - Тим задирает подбородок – Я не знаю почему ты все еще обращаешься ко мне «Малыш».
- Извини. Послушай тогда меня, - Ива осеняет мысль – Я тебя прошу, не заходи в комнату к ней, пока я не уйду, ладно? Я тебе даю деньги, потрать их на себя сегодня, ну, там, сбегай в магазин… А если будешь себя хорошо вести, то прямо завтра с утра. – тут он вспоминает, что обещал матери быть завтра дома, но потом решает, что главное для него «сегодня», а завтра он уж выкрутится – Завтра с утра я принесу тебе альбом, договорились?
Тим берет мятые бумажки, деловито пересчитывает… «Мало», думает он, но ему нравится, что с ним говорят как со взрослым, что с ним пытаются договорится, что сейчас Ив полностью от него зависит.
- Ну… денег не фонтан, конечно, но на первый раз даю тебе скидку, - говорит мальчик, как ему кажется, взрослым тоном.
Иву хочется поставить зазнайку на место, но он рад, что все препятствия теперь убраны, и улыбается.
- Родители на работе? – спрашивает он на всякий случай.
- Ну да, мама звонила минут 10 назад, спросила как дела и сказала, что они с отцом идут на обед.
Ив облегченно вздыхает и на последок строго добавляет:
- Только смотри…Ни ногой в комнате Ло. Иначе никаких наклеек, и деньги отберу.
Тим кивает, натягивая куртку и одновременно засовывая ноги в резиновые сапоги. Он рад, что прямо сейчас он идет один в магазин со своими деньгами, и уже думает что можно будет купить. Перед глазами мелькают трансформеры и маленькие коллекционные машинки. И альбом, который он получит завтра. Какой же он взрослый, раз может сам купить себе нужную вещь, на заработанные им деньги, не клянча у родителей. Но какой же он маленький со своими детскими мечтами.
Тим идет по улице один. Первый раз он идет один так далеко. Раньше он только бегал в палатку за хлебом, но она совсем близко к дому, и из окна за ним наблюдал кто-то из взрослых. А теперь он идет и чувствует, как будто от него отрезали часть, он чувствует себя голым.
Сначала Тим идет смелым шагом и старается сделать как можно более беззаботный вид. На встречу идут другие дети, за руку с родителями, или, по крайней мере, с кем-то из взрослых. Сначала он гордится своей самостоятельностью, но потом… ему становится стыдно. Он идет ошарашенный – такого чувства он в себе не ждал.
Тим подходит к магазину и боится: Вдруг все подумают, что он сирота? Но ведь у него есть родители, ему хочется сказать всем об этом. Просто он идет сам, потому что уже взрослый, ему уже 9, почти 10 лет! Тим смотрит на других детей и понимает, что взрослым быть ему не так то уж и хочется, ему почему-то кажется, что он предает своих родителей тем, что идет без них. Ведь в торговый центр ходят обычно всей семьей, ну или хотя бы с папой.
Потерянный мальчик стоит около прилавка с игрушками, и явно, до слез откровенно ощущает себя никому не нужным ребенком. Все с кем-то, а он один. Тим хватает первую попавшуюся машинку в синей бумажной упаковке и идет к кассе.
- Меня мама ждет на улице, - зачем-то объясняет он кассирше.
- Да что ты? – говорит она наигранно высоким голосом, таким, каким говорят глупые взрослые с детьми. Тим не переносит такого тона, но сейчас он даже не замечает его.
- Мама дала мне денег, чтобы я купил себе машинку, она стоит у заднего входа и ждет меня и папу, который покупает продукты.
- Да что ты? А что же мама сама не пошла? – спрашивает кассирша, всем видом пытаясь показать, что не верит не одному слову.
- Мама тебе доверила столько денег? – вмешивается мужчина, вставший за Тимом в очередь.
- Ну да, - отвечает Тим неуверенно
- Врешь, - резко обрывает мужчина – разве мама бы смогла доверить такому оболтусу такую сумму? Нет. Наверняка он их украл, - обращается он уже к продавщице – хорошо, если у матери, но я думаю, нужно узнать, у всех ли, здесь присутствующих цела их наличность!
- Я не вор! – начинает оправдываться Тим – Он и сам уже чувствует себя воришкой, он уже верит, что эти деньги он украл, и искренне боится, что кто-то заметит пропажу.
- Не вор.., - передразнивает кассирша.
Тим очень хочет, чтобы сейчас появилась мама и сказала, что это она дала ему денег, что она действительно ждала его у заднего входа.
Он уже расплатился за машинку и сдача лежит на блюдце. Тим боится ее взять, но он готов остаться без нее, лишь бы вырваться отсюда. Мужчина выжидающе смотрит на него и держит за плечо. Тут Тиму приходит мысль:
- Мама, мама, я тут, - кричит он в толпу, машет рукой, хватает машинку и бежит со всех ног к выходу.
Все, он спасен! Тим бежал до самого дома и сильно запыхался. Теперь он стоит на своем этаже, на лестнице и смотрит в окно. В руке «краденая» машинка. Ему это сказали, и он поверил. Он повторяет себе, что эти деньги ему дал Ив, совершенно добровольно, Тим даже не просил его об этом. Но машинка остается «краденой».
Тим заходит к себе в комнату и убирает покупку в шкаф, даже не распаковав.
Ив стоит около двери и смотрит на Ло. Она сидит на полу, к нему спиной и смотрит фотографии. Она его не замечает. Ив боится, что ей станет хуже: «Можно ли ей», - думает он. Но вечно он так вот стоять не может.
- День добрый! – произносит он и чувствует себя режиссером. Ив – сейчас режиссер не только этой сцены, но и всей жизни Ло.
- Привет.., - произносит Ло задумчиво, потом оборачивается и чуть заметно улыбается – И давно ты тут стоишь?
- Да не, минуту, не больше
Он медленно подходит к девушке и садится рядом. У него появляется ощущение, что сейчас, когда его глаза на том же уровне, что и глаза Ло, он попадает в ее мир. Он чувствует ее тепло, ее запах и видит то, что видит она. Ив двигается поближе и проводит рукой по ее волосам:
- Сегодня важный день.
- Для кого? – спрашивает Ло чуть погодя.
- Для тебя, - отвечает Ив беззаботным тоном – Ну и для меня тоже, - добавляет он.
Ло выжидающе смотрит. Ив не знает с чего начать. Первый раз с институтских времен он чувствует себя как на экзамене. Одна ошибка, и преподаватель поймет, что он совершенно не в теме, и тогда все шпаргалки окажутся бесполезными. «Приходите в следующий раз». Нет, Ив не хочет ждать следующего раза, он должен все сделать сейчас, все зависит от него, ситуация в его руках.
Ив решается. Он достает коробочку «Беломорканал» и вытаскивает одну папироску:
- Помнишь… ты первый раз дома. Ты уверена, что ты здесь первый раз, а потом находишь свою комнату.
- Просто я очень хотела спать, - чуть слышно говорит Ло, Ив видит, что она напряглась.
- Ты очень хотела спать, и не думала куда тебе лечь. Но ноги сами привели тебя в свою комнату, а ведь она не была «Первой попавшейся» на твоем пути. А знаешь почему ты туда пришла? Ты расслабилась, ты не пыталась вспомнить. Тебе было все равно.
Ло молчит, ее взгляд бегает по полу, теперь она чувствует себя как на экзамене, а ситуация в руках Ива. Он встает, подходит к окну и закуривает. Ло остается сидеть на полу, уперевшись взглядом в пол.
- Иди сюда, Ло, смотри как красиво! Нева, промышленная часть города. Цивилизация – это красиво, тебе так не кажется? Небо такое светлое, а город такой темный от грубых застроек…
Ло встает, и не отрывая глаз от пола плетется к окну. Ив подходит сзади, обнимает ее и целует в шею. Ло вздрагивает и не может шевельнуться.
- Сядь на подоконник, Ло, - шепчет ей Ив – Сядь и посмотри.
Он уже докурил большую часть папиросы и потушил ее. Ло сидит на подоконнике и смотрит напряженным взглядом на улицу. В голове, в бессмысленном хаосе мчатся мысли. Ив подходит к ее ночному столику, достает из ящика косметичку и медленно растеривает молнию на ней. Вот он уже подходит к Ло, поигрывая в руке пинцетом.
- Смотри, Ло. – он берет недокуренную папиросу пинцетом, вновь зажигает ее и делает одну затяжку – Теперь ты.
- Ло неуверенно затягивается и сразу кашляет.
Ив смеется, как-то медленно, не как всегда.
- Что это, Ив? – Ло хватается за голову двумя руками, потом резко одергивает их и кладет руки на грудь.
- Как всегда, - отвечает Ив – Сейчас ты расслабишься и вспомнишь, мы уже курили с тобой, тебе нравилось… марихуана, - последнее слово он произнес как-то сдавленно.
После очередной затяжки, перед глазами Ло все начинает меняться. Все предметы приняли как будто более четкие очертания, комната становится кукольной и яркой, как в мультфильме. Ло смотрит и молчит. Ив ограничился одной затяжкой и наблюдает за Ло.
- Ты можешь полетать, как раньше, - предлагает Ив. – Давай же, Ло, перекинь ноги на другую сторону.
Он ждет от нее полного расслабления, когда ей станет так же все равно, как тогда, когда она пришла домой и хотела спать.
Ло сидит и, кажется, еще чуть-чуть, и она полетит. Ей хочется кричать, хочется утонуть в Ниве. Ив стоит рядом и смотрит во все глаза – реакция может быть непредсказуемой. Он готов в любой момент подхватить ее, и даже, если надо будет, прыгнуть вместе с ней.
Тут ее лицо вмиг становится серьезным, она пытается слезть с подоконника, но не в комнату, а туда, на улицу. Ив хватает ее за талию и тянет в комнату. Ло ложится на пол, Ив торопится захлопнуть окно. Ло закрывает лицо руками, она давит на него со всей силы, будто хочет вдавить в голову. Ив обнимает ее и прижимает к себе почти так же сильно, как она прижимает руки к лицу.
Ло плачет, нет, она рыдает. Ей кажется, что только теперь она все поняла. Она поняла, как трудно все в ее жизни, она хочет с ней покончить. Ив вырывает из ее рук ножницы (откуда в ней столько силы?).
Через какое-то время Ло лежит на полу, обхватив колени руками, и тихонечко воет. Ив не может оставить ее вот так, он должен дождаться пока она уснет.
Ив поднимает Ло и перетаскивает на кровать, накрывает покрывалом. Она лежит с открытыми глазами и не моргает. Вдруг Ло громко сглатывает и четко произносит:
- Раньше такого не было… Ты помнишь, такого не было до.
У Ива стучит в голове, он пытается понять, что Ло имела ввиду. Она уже лежит с закрытыми глазами, кажется, что спит. Он потихонечку встает, убирает ножницы и пинцет в ящик и осторожно выходит из комнаты.
Ив идет по улице. Первый раз за то время, пока Ло дома, у него ощущение, что он побывал в больнице. Он вырвался, будто из другого мира, не того, где он должен жить. Он должен быть тут, где ходят нормальные люди, где все смеются и где он может говорить все, что ему вздумается, даже о прошлом… не выбирая слов.
Утро. Тим, мама и папа завтракают. Тим рассказывает, что в школе у него не все в порядке.
- Мы собираемся в поход, а у меня нет рюкзака.
- Как же нет, - возмущается мама – А с чем ты в школу ходишь?
- Это не рюкзак, это ранец для маленьких.
- Ах, для маленьких, - вмешивается отец – Нашелся мне, взрослый.
- Ну он уже старый, - чуть не плача говорит Тим
- Старый – это когда рваный, - отрезает отец и встает из-за стола.
Тим сидит, ссутулившись, по щекам текут слезы, он уже не хочет идти в поход. Нет никакого смысла в походных песнях и кострах по вечерам, если у тебя детский ранец с Микки Маусом. Он уверен, все будут над ним смеяться, ведь одноклассники уже давно даже на уроки ходят с рюкзаками, а он один с девчачьим красным ранцем, как у первоклашки.
Мама встает и начинает собирать чашки, что-то тихонечко напевая себе под нос. Она мельком поглядывает на сына:
- Хватит, Тимофей, это не самое ужасное, что случается в жизни. Тебе же сказал отец: как порвется, так и купим новый.
Вдруг, ее взгляд смягчается, она смотрит куда-то за Тима и расплывается в улыбке:
- Ло! Дорогая, ты так рано? Садись, будем завтракать. Тим, марш в школу!
Иногда Тиму кажется, что было бы неплохо, если б он потерял память, как Ло. Во всяком случае, он бы получил нормальный рюкзак. Тим берет в руки свой ранец и рассматривает на предмет прочности. Потом достает из ящика огромные ножницы, подумав, кладет их обратно и идет на кухню за ножом. Ло с мамой сидят за столом и не замечают Тима.
Тим берет рюкзак и перерезает у него лямки. Потом пробует отрезать ручку. Она поддается не сразу.
Ло ковыряет ложкой в тарелке. Мама оптимистично рассказывает о том, что вчера звонил Ив и хотел узнать как дела. Ло говорит, что ей все равно.
Мать и дочь сидят за столом и молча пьют чай.
- Когда-то, - начинает мама чуть слышно, потом откашливается и говорит уже громче – Когда-то, мне было столько же, сколько тебе, Ло.
Ло молчит, но в ее молчании чувствуется напряжение. Она водит пальцем вокруг каемки на чашке.
- Тогда я хотела скорее стать взрослой, - продолжает мать – Я думала, что сейчас жизнь не полноценна. Я стала взрослой в 24 и вышла за твоего отца. Он был старше, ты понимаешь, и ему нравились такие как я – молодые и энергичные. А я чувствовала преимущество – свое на ним. Потом мне исполнилось 30, и я поняла, что мир не взрослеет вместе со мной. Что вокруг постоянно есть девушки, которым 24. И тогда я подумала, что ждать уже нечего, что жить уже поздно. Отец все время был старше меня, и сейчас он старше. Но только он взрослеет, а его предпочтения – нет. Ему по-прежнему нравятся девушки, которым 24 – молодые и энергичные. И я уже не чувствую свое преимущество.
Ло не может понять, к чему клонит мать. Она знает только, что это неприятно, когда человек оказывается не таким, каким он всегда был в твоих глазах.
- Но знаешь, чем отличаются эти девушки от меня? – мать пристально смотрит дочери в глаза – Тем, что у отца есть моя любовь. Женщину можно любить только получая что-то взамен, и тогда у нее будет преимущество над всеми. Отцу нравятся молоденькие девушки, а любит он меня. Это важнее, чем все остальное, понимаешь?
Ло надоел этот разговор. Она мечтает уйти в свою комнату, запереться и не видеть никого. Ло даже немного злится на мать за то, что та опять завела разговор о прошлом. Для нее прошлое началось месяц назад и нужно говорить с ней только в этих временных переделах. Ее спасает Тим.
- Мам, я пошел!
- Тим, постой, иди сюда, - мать вскакивает из-за стола. – Почему ты держишь книги в руке? На улице дождь!
- Ранец порвался, - как можно беззаботнее отвечает Тим – Оторвались ручка и лямки. Ну это ничего, похожу так, - говорит он и закрывает за собой дверь. Он доволен собой, считает, что роль им отлично сыграна и никто не догадается, что он разрезал старый ранец самостоятельно. Ведь иначе, он бы побежал к маме и попросил купить новый рюкзак. А раз это вышло случайно, то он сожалеет.
Мама возвращается на кухню, надеясь продолжить разговор. Но Ло уже там нет.
А на следующий день выпал снег. Это еще раз доказывает то, что природа чрезмерно консервативна и ничто не может нарушить очередность смен времен года. За зимой наступает весна, снег тает и потом, что бы ни случилось, проклевывается травка, а осенью, даже если Ло лежит на улице без сознания, неизменно опадают листья. Ее везут на скорой помощи, под вой сирен и кладут в реанимацию, а листья падают, иногда подхватываемые ветром. Ло приходит в себя, она родилась заново и первый раз проводит рукой по прохладной стене. Ло чувствует в себе жизнь… а на улице идет дождь. Потому что так заведено.
Ло лежит, отвернувшись к стене и не видит, как на улице бесшумно падает снег. Открыв глаза, она замечает, что стало как будто светлее, хотя на улице еще ночь. Ло лежит, уперев глаза в ковер на стене, и думает о том, что утром она впервые за несколько месяцев выберется погулять. Она переворачивается на спину и на минуту пугается, что опять потеряла память и проснулась не там, где засыпала. Она садится на кровати и оглядывает комнату. Все тоже, но как будто прошло много времени с тех пор, как она побывала здесь последний раз. Ло решает, что это проделки ночи и засыпает.
В соседней комнате у окна стоит Тим и заворожено смотрит на падение снежинок. Он хотел бы собрать несколько штук и сверить. Неужели они все разные? Потом он вспоминает про Новый год и понимает, что это как раз то, что нравится ему в снеге. Не было бы нового года, любил бы он тогда зиму? Тим не знает ответа, возможно потому что не задает себе такого вопроса. Он вообще не любит рассуждать на тему «Если бы…». Новый год зарождает в нем надежду на разрешение всех проблем, которые ему не по силам разрешить. Обычно это что-то такое, что Тим не может себе купить по причине отсутствия своих денег. Нет, у него иногда появляются карманные деньги, но эта просто мелочь. Его друг, Витька целый год копил и купил себе в итоге фирменную футболку с эмблемой «mercedes». Но Тим так не может – он тратит все карманные деньги сразу – на мороженое, и на жвачки в которых запрятана наклейка с машинкой. Правда, после того, как Ив принес ему целый альбом наклеек, Тим уже не видит смысла в их коллекционировании – все равно будут попадаться такие которые уже есть в альбоме.
В этот новый год Тим надеется на рюкзак, который занимается последнее время 70 процентов его мыслей. Не даром же папа, когда узнал, что у старого ранца «оторвались» ручка и лямки, совсем не удивился. Хотя, конечно, «операция с ранцем» была не совсем своевременной. До нового года еще целый месяц, а в школу ему придется ходить с хозяйственной сумкой, которую отец принес Тиму. Вчера он уже намочил дневник и странички стали мятые, а обложка – волнистой. Тим вспоминает про сумку и на душе становится погано, потому что он сомневается, что детский ранец сильно хуже старушечьей авоськи. Чтобы знать наверняка, он берет сумку, кладет туда пару книжек и открывает гардероб. С обратной стороны двери вмонтировано большое зеркало – единственное в квартире зеркало, которое отражает человека в полный рост.
Тим становится перед зеркалом. Картина не совсем очевидная, поскольку на нем пижама. Он выбегает в прихожую, хватает с вешалки куртку, надевает и смотрит на себя снова. Потом Тим вспоминает про снег и думает, что возможно сегодня придется одеть зимнюю куртку. Она длиннее обычной, потому что ее купили на вырост. Он достает куртку из гардероба, примеряет, смотрится. За лето он вырос, и куртка сидит на нем почти как надо. Тогда он решает, что не будет одевать зимних ботинок, а оденет резиновые сапоги – с этой сумкой вид будет довольно жалостливый. Может родители увидят его, и решат купить рюкзак пораньше? А на новый год подарят что-то еще?
Тим столько думал о рюкзаке, что уже не хочет получать его в качестве подарка. Рюкзак – необходимость, а на новый год хочется получить то, что не положено тебе в обязательном порядке. С этими мыслями Тим плетется в ванную.
Ло стоит у двери в шубе и шапке. Родители, перекрикивая друг друга, дают наставления, а Тим стоит в двери, прислонившись к косяку, жует яблоко и безразлично наблюдает за происходящим.
- Ты точно помнишь куда идти? – мама теребит рукой шею и тревожно поглядывает на Ло – Туда, где вы были вчера с Иваном. Может все-таки не стоит идти одной?
- Хватит, мать накручивать ее, - перебивает отец – Все она знает, поди не маленькая.
- Ну я пошла..., - Ло нажимает на ручку и выходит на лестницу, за ней выходит и мама.
- Ты помнишь, адрес у тебя в кармане и телефон домашний тоже. Если заблудишься, звони сюда по автомату.
Ло ничего не отвечает, она уже неделю каждый день выходит на улицу – то с мамой в супермаркет, то с Тимом в зоомагазин смотреть хомячков, а вчера они пили чай с Ивом, в кафе, недалеко от дома. Туда Ло и направляется сегодня, но уже одна.
На улице она чувствует себя свободней, чем Тим. Более того, она чувствует облегчение и идет весьма бодро по заснеженному тротуару. Справа от нее появляется «Синее кафе». То самое, и Ло об этом знает. Тем не менее, она проходит мимо и выходит на площадь с пустующими лавочками. Народу много, но на лавочках никто не сидит, из-за сильного мороза. Ло переходит площадь и подходит к круглому ресторанчику «Амигос». У входа, синими огнями горят малюсенькие фонарики, не смотря на то, что на улице светло. Ло заходит внутрь и садится за свободный столик. «Будьте любезны раздеться, вешалки там», - долговязый официант указывает кривым пальцем на вешалки сбоку от входа. Ло недоверчиво смотрит на него, снимает шубу и вешает.
Ив сидит за столиком «Синего кафе» и судорожно набирает номер на телефоне.
- Она не пришла, - говорит он дрожащим голосом – Вы уверены, что Ло уже вышла?
Глупый вопрос. Из тех, которые задаются либо для выражения своих неконтролируемых эмоций, либо для обозначения своей непричастности и невиновности. Все конечно же уверены, что Ло вышла уже час назад, и домой не возвращалась. Мама опять хватается за шею, будто бы пытаясь себя задушить, отец идет в прихожую и надевает ботинки.
Тим сидит у себя в комнате и пишет сочинение. Он знает, что звонок – не просто звонок, что это нехороший звонок, но, тем не менее, не выходит из комнаты. Тим делает вид, что ничего не заподозрил, хотя отчетливо слышит голоса в прихожей, и как потом хлопает дверь. Но он здесь, а события разворачиваются вне его комнаты, и Тим считает, что имеет право в них не участвовать.
Ло и Ив стоят друг напротив друга и молчат. Им есть что сказать, у каждого накопилась куча слов для другого, и эти слова толпятся за дверью разума, ключа от которого для них нет.
- Ло, больше так не поступай со мной, я знаю, что ты не специально, но если не была уверена, то незачем было идти. – Ив не смотрит Ло в глаза, он глядит в сторону, как будто боясь увидеть в ней что-то, что помешает сказать ему то, что нужно сказать, и тогда он перестанет отвечать за себя и за свои слова.
- Я была уверена, что иду куда надо, - говорит Ло.
Ив ничего не говорит. Его взгляд скользит по мебели, все вызывает в нем злобу. Вот стоит вызывающе черное пианино. Когда он играл последний раз? Кажется, неделю назад он играл для Ло. Он подходит и смотрит на пачку нот, лежащих сверху. Сверху лежат Этюды Черни, а Ив отчетливо помнит, что играл Сибелиуса. Ив пугается и хватает Ло за руку.
- Ло, ты играла?
- Пусти, мне больно, - Ло пытается вырваться, но Ив крепко держит ее за запястье, кисть краснеет, и в пальцы будто падают тысячи иголочек – это пульсирует кровь.
- Я не верю… скажи, что это не ты играла, ты ведь умела тогда…. но не сейчас.
- Но почему же, - голос Ло становится неузнаваемо спокойным, она вытаскивает руку из ослабевших пальцев Ива – Играть учатся на всю жизнь. Я послушала тебя и подумала, что тоже смогу.
- Как ты точно угадала.., - Ив смотрит Ло в глаза и теперь готов высказать все те мысли, которые считал беспочвенными.
Ло садится за пианино, поднимает крышку и задумчиво проводит рукой по клавишам. Она не хотела нажимать, просто провести, но один звук все же вырывается и она одергивает руку.
- Я села, думала, что смогу, но нет, я совершенно не помню, как играть.
Мысли Ива переворачиваются верх ногами, ему кажется все очевидным. Ло услышала как играет Ив, и, зная, что тоже умела играть решает попробовать, но ничего не получается. Какой же он дурак! Как он мог подумать то, что подумал.
- Я понимаю… извини, ну конечно же, - он приглаживает волосы и садится рядом с Ло на корточки – Ты еще научишься, не стоит переживать.
- Скоро новый год, - почему-то говорит Ло.
- Мне нужно идти, я позвоню, - Иву хочется скорее выбраться отсюда, хочется расслабить мысли, и просто полежать.
Он встает и выходит из комнаты, потом из квартиры. И опять это ощущение свободы, будто вернулся в мир людей. Ив вдыхает морозный воздух и засунув руки в карманы идет навстречу ветру домой, чтобы лечь и ни о чем не думать.